Наполеон (рис. 27) вошёл в Москву 2 сентября 1812 года. После ужасного сражения у села Бородино.Русские войска, успешно отразив все атаки французов, сохранив резервы и имея в своём распоряжении прекрасные позиции и крепкие тылы, неожиданно отошли. И не просто отошли, а отдали врагу на поругание самый большой город страны. Её исторический центр. Который император Александр I (рис. 28) во всеуслышание провозгласил «главою прочих городов российских», как только Наполеон пересёк границу. Чтобы тот не ошибся с направлением главного удара, наверное (рис. 29).

За сутки до позорной сдачи «главы всех прочих городов» Главнокомандующий всеми русскими армиями и ополчениями Светлейший князь Смоленский (рис. 30), намедни высочайшим указом произведённый в генерал-фельдмаршалы Российской империи и получивший сто тысяч рублей на расходы, провёл печально известный военный совет в Филях (рис. 31). И настоял на оставлении Москвы. Несмотря на яростное сопротивление некоторых своих генералов. Молодых и глупых. Оборвал все вопли и приказал отступать. Хотя ещё вчера, в приказе от 31 августа, клялся дать супостату новое решительное сражение под стенами Москвы.

При отступлении в Москве было брошено более тридцати тысяч раненых и огромное количество оружия (сто пятьдесят шесть орудий и двадцать семь тысяч ядер, семьдесят пять тысяч ружей и сорок тысяч сабель, шестьсот знамён и тысяча штандартов).

Это решение фельдмаршала до сих пор не нашло однозначного толкования. Кто-то его оправдывает. Исходя из конечного результата. Кто-то считает предателем. Который продался жидо-масонам. В лице французов. Или англичан. Ни за понюшку. В его-то возрасте! Имея всё, чего ни пожелаешь. Включая деньги, славу, ордена и титулы…

Почему же Наполеон, прославившийся своей решительностью, сидел на Поклонной горе и ждал неизвестно чего? Не решаясь войти в Москву. Хотя уже знал, что она пуста. И никто не собирается устраивать в ней уличные бои. Несмотря на старинную русскую привычку драться за каждый дом. Как это было в Смоленске. И многих других местах.

А, может быть, он, наконец, почуял ловушку? Может быть, что-то подсказывало ему, что такие опытные военачальники, как Кутузов, которого он хорошо знал по предыдущим войнам, просто так не сдают исторические центры своей Родины. Особенно, прикрытые хорошо укреплёнными позициями. Обеспеченные крепкими тылами. А также резервами.

Однако деваться было некуда. Так что войти в Москву всё же пришлось. Хотя бы для того, чтобы было чем торговаться на мирных переговорах. К этому времени Наполеон уже потерял численное преимущество. А самое главное - уверенность в победе. «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми…» - заявил он после битвы (рис. 32).

Этому несчастному Буонапарте и невдомёк было, что никто ни в какие переговоры с ним вступать не собирается. Поскольку незачем. Ибо всё уже предопределено. Мене, Текел, Перес. «Мене - исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел - ты взвешен на весах и найден очень легким; Перес - разделено царство твое и дано Мидянам и Персам» (Даниил 5:26-28).

Поэтому Кутузов и получил приказ оставить Москву. Потому что его армия полностью выполнила поставленную задачу - заманила корсиканское чудовище в ловушку. Теперь армию надо было спасать. Светлейший её и спас. За что ему Вечная Память. Потому что, именно, эта армия и проводила остатки чужеземных войск обратно до границы (рис. 33).

Что же касается москвичей, то все они знали о том, что Москва будет оставлена. И надо уносить ноги. Чтобы не достаться Буонапарте. Который церемониться не будет. А будет грабить, убивать и насиловать. Так что, как говорится, кто не спрятался…

Впрочем, остались немногие. Всего двадцать тысяч горожан.

Обер-шталмейстер Наполеона маркиз Арман де Коленкур впоследствии вспоминал: «Город без жителей был объят мрачным молчанием. В течение всего нашего длительного переезда мы не встретили ни одного местного жителя…».

Ловушка захлопнулась. Дичь попалась.

В ту же ночь в Москве случился пожар (рис. 34, 35).

Бригадный генерал граф Филипп де Сегюр в своих воспоминаниях писал: «Два офицера расположились в одном из кремлёвских зданий, откуда им открывался вид на северную и восточную части города. Около полуночи их разбудил необычайный свет, и они увидали, что пламя охватило дворцы: сначала оно осветило изящные и благородные очертания их архитектуры, а потом всё это обрушилось… Сведения приносимые съезжавшимися со всех сторон офицерами, совпадали между собой. В первую же ночь, 14-го на 15-е огненный шар спустился над дворцом князя Трубецкого и поджёг это строение».

Очень странный пожар. Мягко говоря.

Необычайный (!) свет. Огненный шар. Пламя, обрушивающее (!) дворцы. Не глинобитные мазанки, а многоэтажные здания! Не зажигающее, а освещающее. Сначала. А потом обрушивающее! Насчёт шара - вообще без комментариев. В смысле, сами догадайтесь. С одного раза. Что это за шар. А если не догадаетесь, посмотрите кинохронику ядерных испытаний (рис. 36, 37)…

Сильнее всего пострадал центр города. Несмотря на то, что был застроен исключительно каменными и кирпичными зданиями. Даже от Кремля почти ничего не осталось. Хотя от окружающих построек его отделяли широкие площади и рвы. Такие, например, как Алевизов ров (тридцать четыре метра в ширину и тринадцать в глубину). Который проходил от Арсенальной башни до Беклемишевской. Этот огромный ров после пожара оказался полностью завален обломками и мусором. После чего заровнять его стало проще, чем расчистить.

Кстати, Наполеон, которого обвиняют в поджоге Москвы и взрыве Кремля, сам едва уцелел во время этого пожара.

Граф де Сегюр рассказывает: «Тогда наши после долгих поисков нашли возле груды камней подземный ход, выводивший к Москве-реке. Через этот узкий проход Наполеону с его офицерами и гвардией удалось выбраться из Кремля».

Все, кто выжил, находились в состоянии шока.

Де Сегюр вспоминает: «Те же из наших, которые раньше ходили по городу, теперь, оглушённые бурей пожара, ослеплённые пеплом, не узнавали местности, да и кроме того, сами улицы исчезли в дыму и обратились в груды развалин… От великой Москвы оставалось лишь несколько уцелевших домов, разбросанных среди развалин. Этот сражённый и сожжённый колосс, подобно трупу, издавал тяжёлый запах. Кучи пепла, да местами попадавшиеся развалины стен и обломки стропил, одни указывали на то, что здесь когда-то были улицы. В предместьях попадались русские мужчины и женщины, покрытые обгорелыми одеждами. Они подобно призракам, блуждали среди развалин… От французской армии, как и от Москвы уцелела лишь одна треть».

Дальше - больше. Следом за пожаром начались болезни.

Московский житель рассказывает: «Казармы были завалены больными солдатами, лишёнными всякого присмотра, а госпитали ранеными, умиравшими сотнями от недостатка в лекарствах и даже в пище… улицы и площади были завалены мёртвыми окровавленными телами человеческими и лошадьми… Стенали борящиеся со смертью раненые, коих иные проходящие мимо солдаты, из сострадания прикалывали с таким точно хладнокровием, с каким мы в летнее время умерщвляем муху… Целый город превращён был в кладбище».

Всего погибло более восьмидесяти тысяч человек (для справки: во время атомного взрыва в Хиросиме погибло семьдесят тысяч человек, в Нагасаки - шестьдесят). Из девяти тысяч ста пятидесяти восьми строений было уничтожено шесть тысяч пятьсот тридцать два.

Вам это ничего не напоминает? Из современной истории?

Не удивительно. Ведь московский пожар произошёл за полтораста лет до Хиросимы (рис. 38, 39, 40, 41)! Когда ни о тактических ядерных боеприпасах, ни о лучевой болезни никто и слыхом не слыхивал. И знать не знал. Потому что их ещё не было. Или таки уже были?

Рис. 41. Нагасаки до и после атомной бомбардировки

Между прочим, повышенный уровень фоновой радиации в центре Москвы образует характерное пятно, с «факелом», вытянутым в сторону юга (рис. 42).

Эпицентр пятна расположен как раз в том месте, на которое выходили окна двух офицеров, упомянутых в мемуарах графа де Сегюра. Тех самых, на чьих глазах сначала были освещены, а потом обрушились изящные и благородные дворцы. Оказавшиеся в эпицентре…

***
Официальная историческая наука до сих пор так и не выяснила, кто поджёг Москву.

Французы считали, что это сделали сами москвичи. И даже расстреляли четыреста «поджигателей» (рис. 43). Дабы другим неповадно было.

Русские полагали, что во всём виновато корсиканское чудовище. Мстительное и злобное. Из природной кровожадности погубившее огромный город и десятки тысяч людей, включая тридцать тысяч собственных солдат и офицеров.

Но так ли это? Французам поджигать Москву было незачем. Впереди - зима. А от Москвы до Парижа - шестьсот шестьдесят шесть лье. То бишь, очень далеко! Помимо прочего, Москва была нужна Наполеону в качестве разменной монеты на предстоящих переговорах о мире.

Москвичам самосжигаться тоже было ни к чему. Впереди - зима. И надо как-то выживать. Не взирая на оккупацию. Кроме того, в Москве было оставлено тридцать тысяч раненых. Которые практически все сгинули в огне пожара. Вместе с двадцатью тысячами горожан, не успевших покинуть обречённый город.

Что же касается императора Александра I, то в его непричастности к этому преступлению имеются оч-чень серьёзные сомнения!

5 апреля 1813 года император прибыл проститься с Кутузовым, который лежал при смерти. За ширмами около постели светлейшего князя находился состоявший при нём чиновник Крупенников. Он и сохранил для потомков последнюю беседу Кутузова с Александром I:

- Прости меня, Михаил Илларионович! - сказал Государь и Самодержец Всероссийский.

- Я прощаю, государь, но Россия вам этого никогда не простит, - ответил фельдмаршал.

За что император просил прощения у Кутузова? Может быть, за свой совершенно секретный приказ об оставлении Москвы? Или за то, что с ней случилось после оставления?

Незадолго до нашествия Александр I говорил австрийскому послу: «Предполагаю, что в начале войны нас ждут поражения, но я к этому готов; отступая, я оставлю за собой пустыню». Кровавый кошмар Аустерлицкой катастрофы навсегда поселил в душе императора страх и уверил в непобедимости Буонапарте. В смысле, в невозможности победить корсиканское чудовище обычными средствами. И мог подтолкнуть к поиску необычных…

Был ли Александр I автором ужасной ловушки, приготовленной для Наполеона в Москве? Или прислушался к чьим-то советам? Или подчинился чьим-то приказам?

Так или иначе, как минимум, император должен был о ней знать. Поэтому и приказал сдать первопрестольную Наполеону. Свалив всю ответственность за это на Кутузова.

Последнее, кстати, вполне объяснимо. Если бы предложение о сдаче Москвы прозвучало из уст царя, царствовать ему осталось бы совсем недолго. Даже огромный авторитет и слава Кутузова с трудом выдержали тяжесть этого решения. «Властитель слабый и лукавый,/ Плешивый щеголь, враг труда,/ Нечаянно пригретый славой» этой тяжестью был бы просто задавлен. В прямом смысле этого слова. В смысле, офицерским шарфом. Как это случилось с его отцом. Десять лет тому назад.

Так кто же всё-таки организовал такую страшную ловушку для Наполеона?

Cui prodest - ищи, кому выгодно - говорили древние римляне. Кому же было выгодно уничтожить корсиканского злодея? Кто был самым заклятым врагом узурпатора?

Современные историки смеются над глупым Буонапарте, который после Бородинского сражения сидел на Поклонной горе и ждал, когда бояре принесут ему ключи от Москвы(рис. 44).

И, правда, смешно. Ведь в Российской империи уже сто лет никаких бояр не было!

В России, действительно, уже не было ни бояр, ни воевод. А в Великой Тартарии?

Враг моего врага - мой друг. Поэтому совершенно не удивительно, что Наполеон искал союза с державой, еще недавно воевавшей с Британией и Россией. Рассчитывая с её помощью разгромить и ту, и другую. И осуществить свою заветную мечту - вынуть из британской короны её лучшую жемчужину. В смысле, Индию.

Если бы военный союз Франции и Тартарии состоялся, владения Ост-Индской компании в Индии очень скоро поменяли бы хозяев.

Премьер-министр Англии граф Ливерпуль (рис. 45) сформировал свой кабинет в июне 1812 года. И рулил почти пятнадцать лет. В предыдущем правительстве он являлся военным министром и министром колоний. А до этого был министром внутренних дел. Именно ему удалось решить важнейшие внешнеполитические проблемы Англии - максимально ослабить Францию и Россию. И уничтожить Великую Тартарию – самую страшную угрозу для индийских колоний.

За соблюдением британских интересов в России следил посланник граф Каткарт (рис. 46). Который прославился выдающейся по своей жестокости и бессмысленности бомбардировкой Копенгагена в сентябре 1807 года. Когда всего за три ночи пятьдесят английских линейных кораблей сделали четырнадцать тысяч бортовых залпов и сравняли с землей треть датской столицы. До этого Каткарт успел отличиться в войне с британскими колониями в Северной Америке, повоевал в Испании и Фландрии и расправился с антибританскими выступлениями в Ирландии, за что был произведён в полные генералы и посвящён в рыцари ордена Чертополоха.

Во время нашествия Наполеона лорд Каткарт находился в свите Александра I и в сентябре 1813 года (в первую годовщину московского пожара) высочайшим указом был пожалован Андреевской лентой.

Генерал-фельдмаршал Румянцев был награждён орденом Андрея Первозванного за взятие Кольберга во время Семилетней войны. Князь Потёмкин - за победу в русско-турецкой войне и Кючук-Кайнарджийский мирный договор. Суворов - за оборону Кинбурна и за Фокшаны.

Интересно, за какие такие подвиги высшего ордена Российской империи удостоился английский посланник?

Видимо, за вовремя поданный совет. Насчёт ловушки. А также за организацию процедуры. Точнее, за посредничество в её организации.

Потому что главную роль в московской трагедии сыграли другие силы…

Помимо Британии у Наполеона имелся ещё один могущественный враг. Гораздо более злопамятный и опасный.
Братья Ротшильды (рис. 47) российскими орденами не награждались. И нигде в связи с походом Наполеона на Москву не упоминались. Но его разгром не мог обойтись (и не обошёлся!) без их участия.

Учитывая пронырливость этого семейства. И количество шпионов, которых оно содержало. А также авторитет Ротшильдов в еврейской диаспоре и близость к правящим кругам Европы. А также к тем, кто стоял за спиной этих кругов. И дёргал их за ниточки.

Не исключено, что у семейства Ротшильдов имелся контакт и с самой верхней частью пирамиды. В смысле, с теми, кто находится выше и наблюдает за происходящим.

Чем же Наполеон насолил семейству Ротшильдов?

Да, собственно ничем. Если не считать его обращения к Государственному совету Франции в 1806 году в связи с жалобами на ростовщичество евреев: «Они главные возмутители в современном мире… Они стервятники человечества… Зло в них исходит не от отдельных личностей, но от коренной природы сего народа… Деятельность еврейской нации со времен Моисея, в силу всей её предрасположенности, заключалась в ростовщичестве и вымогательстве… Французское правительство не может равнодушно смотреть на то, как низкая, опустившаяся, способная на всякие преступления нация захватывает в своё исключительное владение обе прекрасные провинции старого Эльзаса… Целые сёла обобраны евреями, они снова ввели рабство; это настоящие стаи воронов. Вред, причиняемый евреями, не происходит от отдельных лиц, но от всего этого народа в целом. Это черви и саранча, опустошающие Францию… Я делаю всё, чтобы доказать моё презрение к этой подлейшей нации мира. Евреи являются нацией, способной к самым ужасным преступлениям… Философскими учениями жидовского характера не изменишь, для них нужны исключительные специальные законы… К жидам относятся с отвращением, но надо признаться, что они действительно отвратительны; их также презирают, но ведь они и достойны презрения».

До этого обращения Буонапарте ничем не выказывал своей мерзкой антисемитской сущности. А даже наоборот! Впервые с представителями самой гонимой в мире нации он познакомился лишь во время Итальянской кампании. Когда ему было уже двадцать восемь лет. И сразу взял их под защиту. И с тех пор всячески поддерживал везде, где оказывалась его армия. И даже обещал восстановить Синедрион и еврейское государство в Палестине. Но хватило его ненадолго.

После эльзасского обращения судьба зарвавшегося корсиканского выскочки, потерявшего нюх после бесчисленных побед в Европе, была решена.

Победы внезапно закончились. Слава покатилась под откос. Не прошло и трёх лет, как его империю потряс тяжелейший экономический кризис. Население было недовольно. Покушения следовали одно за другим. Русский царь, ещё недавно в Тильзите клявшийся в вечной любви, вдруг обнаглел. И отказался выдать за него свою сестру. Сначала одну, потом вторую. Явно нарываясь на скандал. И таки сумел добиться своего - Буонапарте собрал войска, двинулся на Москву и сам залез в приготовленную для него ловушку.
Хасидский цадик Исроэл из Козениц, узнав о вторжении Наполеона в Россию, на вопрос о перспективах его похода ответил: «Нафоль типоль». В дословном переводе это означает: «неминуемо падет». Любопытно, что при этом упомянутый Исроэл использовал игру слов «нафоль» и «наполь», созвучного с именем Наполеон.

Остальное было делом техники.

В прямом смысле этого слова…

***
За время наполеоновского нашествия и заграничного похода безвозвратные потери русской армии составили около трёхсот тысяч человек.

Несмотря на наличие огромного количества архивных документов, мемуаров и научных работ по истории Отечественной войны 1812 года, общие потери, понесенные Россией во время нашествия, неизвестны. Их можно оценить лишь косвенно. По результатам ревизий, проведенных в 1811 и 1816 годах. Убыль населения России за этот период составила более трёх миллионов человек!! При общей численности в тридцать шесть миллионов. Иначе говоря, погибло почти десять процентов населения. Столько же, сколько и во время Великой Отечественной войны.

Чем же объяснить такое громадное количество погибших и умерших от болезней, холода и голода? Корсиканское чудовище, при всей своей кровожадности, местное население не трогало. Отступающие русские войска, устроившие по приказу Александра I «Благословенного, великодушного держав восстановителя» выжженную пустыню вдоль старой Смоленской дороги, сожгли сотни городов и деревень. Но жителей всё же не расстреливали. Во всяком случае, до полного изгнания Наполеона.

Официальная историческая наука как-то невнятно излагает причины прекращения партизанской войны. Дескать, прогнали супостата и всё сразу же закончилось. Дубины пошли на растопку, а мечи – на орала. За ненадобностью.

Почему крестьяне, только что с оружием в руках отстоявшие свою землю (рис. 48), опять сдались на милость зверей-крепостников?

Это в России-то! Ещё не забывшей Разина и Пугачёва, и всегда готовой на «последний и решительный»! То бишь, на «бессмысленный и беспощадный». Даже в самое мирное время! Как это уже не раз происходило. И до, и после 1812 года.

Историки списывают потери гражданского населения России на суровую зиму 1812-1813 годов. А может, народная война затихла не сама собой? И десять процентов населения погибло не от холода и голода? В смысле, не только от них?