Одна женщина пришла ко мне на психологическую консультацию
посоветоваться по поводу своего девятилетнего сына, который часто болел.
Это были разнообразные инфекции, и их частота свидетельствовала о
снижении иммунитета непонятной природы. С отцом ребенка мама развелась,
она работала, и когда сын в очередной раз заболевал, она отвозила его к
бабушке, где он через несколько дней выздоравливал. Она прочитала в
Интернете, что иммунитет может снижаться из-за психических травм, и
показала сына детскому психиатру, который не нашел у него психического
заболевания. Тогда она решила обратиться ко мне.
Она рассказывала о сыне, я задавал ей вопросы об их отношениях, но ни из
ее рассказов, ни из ее ответов на мои вопросы я не мог сделать никаких
предположений. И я подумал, что именно из-за моей неспособности ей
помочь я чувствую себя так дискомфортно. Разумеется, это был не первый
случай в моей практике, когда мне не удавалось сразу понять суть
проблемы и найти ключ к ее решению, но обычно я все же не чувствовал
себя таким обессиленным во время беседы с клиентом. К
огда мне удавалось установить эмоциональный контакт с собеседником и
начать обсуждение, пусть даже весьма спорных исходных предположений, в
конце концов такое обсуждение само по себе часто оказывалось полезным, и
я старался продлить беседу, чувствуя, что сам факт эмоционального
контакта ему помогает.
Но в данном случае мне это не удавалось. Женщина выслушивала меня, но
в диалог не вступала, а вновь и вновь навязчиво повторяла уже
сказанное. Мне казалось, что сами интонации ее речи создавали у меня
подспудное ощущение моей вины и в то же время вызывали чувство протеста.
Я вдруг заметил, что жду окончания ее визита. Почему же с этой женщиной
отношения не складывались? Я с удивлением ловил себя на непривычном для
меня ощущении, что я сам стараюсь непроизвольно отгородиться от нее,
создать дистанцию, хотя вообще-то это не моя позиция.
Прошло несколько месяцев после ее визита, и мы встретились случайно в
совершенно иной обстановке. Мы оказались попутчиками в автобусе. Нам
предстоял довольно долгий путь, и она опять заговорила о сыне, в том же
самом стиле и с теми же интонациями. И я сначала даже обрадовался, что,
может быть, все же смогу что-то понять и в чем-то помочь. Она поделилась
со мной своим планом поехать с сыном в отпуск за границу, чтобы он
оказался в новых условиях, без бабушки (к ее отношениям с внуком в ее
словах чувствовалась ревность).
Она говорила, а я с каждой минутой чувствовал себя физически все
хуже, как бы заболевал. Мне казалось, что это общение выпивает у меня
всю энергию. И я вдруг представил себе ее сына, оставшегося наедине с
ней на длительный период в незнакомом месте… И я сбежал. Я вышел на
ближайшей остановке. Мне хватило только сил сказать ей на прощание:
«Очень прошу вас, не берите с собой сына».
Я ждал следующего автобуса и постепенно приходил в себя. Я вдруг
понял, что столкнулся с тем, о чем раньше только слышал, и даже не очень
в это верил, – с психологическим вампиризмом. Я понял, что он в том и
состоит, что человек вроде бы просит помощи и сочувствия, но при этом не
вступает с собеседником в эмоциональный контакт, и не потому, что не
может, а потому, что такой контакт помешает ему настаивать на своем. И
он упорно повторяет одно и то же, вызывая у собеседника чувство вины,
ибо собеседник при этом не может помочь. Он не может помочь потому, что
такой человек и не ищет помощи, он только хочет повесить свои проблемы
на другого.
Возможно, в этом и заключалась причина бесконечных болезней ее сына.
Когда мать ведет себя так со всеми, включая своего ребенка, а ребенок
ничем не защищен от ее эмоциональной глухоты и в то же время принимает
навязываемое чувство своей вины, он может заболеть. Само его
заболевание, которое создает ей проблемы, усиливает его чувство вины. И
так далее.
Но я удивился: каким образом я выдержал ее визит ко мне как к
психологу и не впал в состояние истощения? Думаю, что меня спасла моя
позиция консультанта, позволившая сохранить дистанцию между нами. А в
беседе на равных дистанция сократилась, и я был ничем не защищен от ее
эмоциональной глухоты.
Вадим Ротенберг, психофизиолог, профессор Тель-Авивского университета.
Материалы публикуемые на "НАШЕЙ ПЛАНЕТЕ" это интернет обзор российских и зарубежных средств массовой информации по теме сайта. Все статьи и видео представлены для ознакомления, анализа и обсуждения.
Мнение администрации сайта и Ваше мнение, может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Администрация не несет ответственности за достоверность и содержание материалов,которые добавляются пользователями в ленту новостей.