Отто Эдуард Леопольд Бисмарк фон Шенхаузен – таково полное имя «железного» канцлера – был мужчиной громадного роста. Он смотрел на европейских императоров, королей, министров сверху вниз. Под его огромными ногами визжали половицы. Свинцовый взгляд пронзал. Из-под пышных усов вылетали тяжёлые фразы…

Прусский князь, чья династия насчитывала четыре столетия, героическими усилиями собрал германские земли под одним флагом. Россия косвенно помогла Бисмарку создать Второй рейх. Русские, объявив о своём нейтралитете, хладнокровно наблюдали, как Пруссия победила Австрию. Потом настал черед Франции…

Бисмарк был благодарен России. Он часто возвращался к ней – в мыслях, письмах: размышлял о природе, нравах, обычаях. Он уважал русских мужчин и любил русских женщин.

Почему же этого ловеласа, охотника, любителя обильной еды и выпивки, так тянуло к России? Говорили, что Бисмарк – потомок Рюриковичей. И будто его далёкой родственницей была Анна Ярославна, младшая дочь Ярослава Мудрого, восшедшая на французский престол. Но если и впрямь было то родство, то чересчур далёким – аж в XI веке, а потому вряд ли могло вспенить кровь Бисмарка в XIX столетии

В молодости князь получил прозвище «бешеного юнкера». От любой обиды, неосторожно брошенного слова, он, к слову, меткий стрелок, тут же приходил в ярость и звал соперника к барьеру. Сколько было в его жизни дуэлей, верно, не мог сосчитать и он сам. Впрочем, Бисмарк, кажется, никого не отправил на тот свет.

От выдумок Отто – будить гостей выстрелами из пушки, пускать в дамскую спальню диких лисиц и прочих сумасбродств – бюргеры приходили в ужас.

Бисмарк поражал своих визави и спустя много лет – уже в политике. Когда он был тих, вкрадчив – собеседникам становилось не по себе. Его внимание настораживало. Гнев Бисмарка приводил в трепет. Казалось, где-то рядом уже слышится артиллерийская канонада и нарастает тяжёлый топот прусской кавалерии.

Три года Бисмарк провёл в России посланником Пруссии. Ему запомнился величественный Санкт-Петербург, расчерченный на огромные прямоугольники улиц и проспектов, отражавшийся в зеркале невских вод. Гостя пленило великолепие дворцов и таинственные белые ночи.

Бисмарк побывал в Петергофе, куда его пригласила вдовствующая императрица Александра Фёдоровна, урождённая принцесса Шарлотта Прусская, сестра короля Фридриха Вильгельма IV: «Я мог слушать её глубокий голос, чистосердечный смех и даже ворчание часами, всё было так по-домашнему... Я давно не чувствовал себя так хорошо».

Лишь одно отравляло жизнь Бисмарка – холодный и влажный климат Санкт-Петербурга, который он переносил с трудом. Однажды жестокий недуг едва не свёл его в могилу…

Бисмарк был очарован Москвой. В Оружейной палате он с почтением взирал на мечи русских витязей. В библиотеке московского генерал-губернатора, князя Долгорукого, уважительно сдувал пыль со старинных книг. Любовался «деревней» князей Юсуповых – имением в Архангельском.

Он испробовал себя и в роли охотника. Дважды ходил на медведя, но потом решительно отставил ружьё – Бисмарк привык сражаться с равным соперником, а не с обречённым зверем, которого вынуждают идти под свинцовый дождь…

Однажды в России Бисмарк угодил в плен. Однако этим обстоятельством князь был весьма доволен, ибо тот плен был романтическим. Бисмарк влюбился в юную русскую княгиню Екатерину Орлову-Трубецкую, которая была вдвое моложе него. Роман, о котором судачили во многих петербургских домах, продолжался и после его отъезда из России.

Как-то парочка едва не утонула, однако, не в своих чувствах, а в бурных водах Атлантики. Это событие, происшедшее на французском курорте Биарриц, Бисмарк воспринял как знак судьбы. И – расстался с Екатериной. Тем более, впереди маячили большие дела – король Вильгельм I назначил Бисмарка премьер-министром Пруссии.

В Санкт-Петербурге князь брал уроки русского языка у студента Владимира Алексеева, который приходил к нему в квартиру на Английской набережной. Посланник оказался усердным учеником и достиг в лингвистических упражнениях таких успехов, что стал переводить на немецкий язык «Дворянское гнездо» Ивана Тургенева. Впрочем, поначалу посланник, словно в вязкой трясине, увязал в трудностях русской грамматики: «Легче разбить десять французских армий, чем понять разницу между глаголами совершенного и несовершенного вида».

Один раз Бисмарк приехал в Зимний дворец. Там, кроме него был русский канцлер, прозванный, как и Бисмарк, «железным» и его же крёстный отец в дипломатии, Александр Горчаков. С ним и завёл разговор царь. В разгар беседы он вдруг поймал внимательный взгляд прусского посланника. «Так вы понимаете по-русски?» – удивлённо вскричал Александр II. И Бисмарк в этом признался, о чём потом часто сожалел. Сколько бы русских секретов он мог узнать, если бы не сказал правду царю…

В письме к жене, Иоганне фон Путткамер, он признавался, что «сильно обрусел». И добавлял: «Если бы не дороговизна дров и не безумные чаевые лакеям, я желал бы оставаться в России послом короля до последних дней жизни».

Наверное, не стоит думать, что Бисмарк так уж влюбился в Россию, но то, что он выделял её среди прочих государств и был к ней пристрастен, не вызывает сомнения. Почему же он благоволил к нашей стране? Оттого, что в нём проснулись гены Рюриковичей? Возможно, но это лишь часть «загадки Бисмарка»…

Даже спустя много лет после возвращения из России, Бисмарк делал пометки на официальных бумагах по-русски. Это случалось, когда нужно было подчеркнуть значимость момента, его экспрессию. В такие минуты канцлер часто употреблял слова «Невозможно!» и «Осторожно!». Но самым любимым было неясное, но многозначительное: «Ничего!»

Многие из нас повторяют это слово, имеющее множество оттенков, в любой ситуации. Оценил его многозначительность, аллюзии и иллюзии и Бисмарк. «Alles – ничего» – часто писал канцлер.

Бисмарк заклинал немцев: «Никогда не трогайте русских»

Он видел в России соперника – странного и непредсказуемого. Чем больше Бисмарк изучал нашу страну, её природу, нравы и характеры её жителей, тем сильнее утверждался в своей главной мысли – Россию надо оставить в покое: «Мы поступим лучше всего, если будем обходиться с русской нацией как с изначально данной опасностью, против которой мы держим защитные дамбы».

Другие слова Бисмарка звучат, как заклинание. Они актуальны и для наших дней: «Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских».

Боялся ли он России? Скорее, опасался, ибо был рациональным и трезвым политиком. В своём историческом романе «Битва железных канцлеров», где главные герои Горчаков и Бисмарк, писатель Валентин Пикуль, великий мастер исторических ретроспектив, писал, что князь «не раз выступал с предупреждением, что мировая война завершится для Германии катастрофой; он говорил, что Германия непобедима до той поры, пока не столкнулась с Россией, в груди которой бьётся два сердца – Москва и Петербург.

– Будем же мудры, – взывал он к рейхстагу, – и побережём наших славных гренадёров. А если война на два фронта всё же возникнет, то в конце её ни один из немцев, отупевших от крови и ужасов, уже будет не в состоянии понимать, за что он сражался...».

Бисмарк вспоминал – скромничал или был искренним? – что никогда заранее не мог предвидеть, сколь успешными окажутся его замыслы. По его словам, политика – неблагодарный труд, где всё строится на предположениях, случайностях и непредвиденных совпадениях.

Однако Бисмарк, в отличие от своих последователей, редко совершал ошибки. Но предполагал, что деяния его последователей рано или поздно приведут к столкновению интересов двух держав: «Война между Германией и Россией – величайшая глупость. Именно поэтому она обязательно случится…». Но даже Бисмарк не мог представить масштабы грядущей катастрофы…

Император Вильгельм II, этот наглый выскочка, приводивший в бешенство престарелого канцлера и отправивший его в отставку в 1890 году, спустя почти четверть столетия ввязался в схватку с Россией. Кстати, Бисмарк гениально, сквозь туман будущего, предсказал причины будущего мирового конфликта: «Очередная война разразится из-за какой-нибудь нелепости на Балканах…».

Итог Первой мировой войны оказался плачевным для Второго рейха, «железом и кровью» сколоченного Бисмарком. Империя рухнула, корона скатилась с головы Вильгельма.

В июне 1941 года Адольф Гитлер, на словах почитавший Бисмарка, но на деле презревший его заповеди, обрушился на Советский Союз. Спустя четыре года, последовала расплата – Германия, потерпев жестокое поражение, понесла неисчислимые жертвы и была ввергнута в хаос разрушения. Обрушился ещё один рейх – Третий.

Сегодня Бисмарк снова актуален. Германия, в который уже раз, вопреки предупреждениям «железного» канцлера, враждует с Россией. Отношения двух стран не испортились окончательно, но при Ангелине Меркель они дошли, пожалуй, до нижней точки.

Впрочем, было ещё хуже, но очень давно – при первом послевоенном канцлере ФРГ Конраде Аденауэре. Он приехал в Москву в 1955 году, и его «горячее» общение с главой Советского Союза Никитой Хрущёвым едва не закончилась шумным скандалом. Конфронтация не ослабевала до последних дней пребывания старого канцлера на высоком посту – когда Аденауэр ушёл в отставку, ему было 87 лет…

И после него отношения ФРГ и Советского Союза ещё долго оставляли желать лучшего. И только при Гельмуте Коле, которому, кстати, на днях исполнится 85 лет, отношения Германии с СССР, а потом и с Россией изменились. Кстати, экс-канцлер Германии не раз критиковал Евросоюз за нынешнюю весьма неразумную, по его мнению, политику в отношении России.

Напоследок – ещё одно высказывание Бисмарка. Создаётся полное впечатление, что легендарный князь жив и из какого-то тайного убежища наблюдает за происходящим:

«Русские, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это – неразрушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей…»