Жизнь в тундре, по правде говоря, скромна и неказиста. Ну кому тут и какая к дьяволу романтика Севера — красивый дымок из чума на фоне синего неба, изморозь на морде оленя… Это нам, заезжим искателям экзотики, интересно. А аборигенам не до этого. Каждый день мысль об одном: как перекрутиться, уцелеть и выжить…

И это ничуть не преувеличение. Несмотря на прогресс, снегоходы и дизель генераторы у тех, кто побогаче, жизнь в тундре как и тысячу лет назад вращается вокруг одного и того же – оленьего стада. А это значит — пахота с утра и до позднего вечера. Северный олень, при всей своей неприхотливости, все же требует присмотра. Его и кормить надо, перегоняя с места на место по необъятным просторам, и обеспечивать воспроизводство, отел, а там – уже и убой , реализацию мяса и рогов…

А еще ведь есть охота на дичь и рыбалка, чум и нехитрый скарб, бесконечная нехватка дров и детишки, которых надо, с одной стороны, к делу предков приноравливать, а с другой – грамоте в интернатах учить. Поэтому оленеводы без дела не сидят. Даже вечерком у печки, после беготни по тундре и сытного ужина с парной оленинкой, у каждого свое дело есть. Женщины в основном семью обшивают, а мужики снасти к разнообразному промыслу готовят.

Так что скучно, в нашем городском понимании, здесь не бывает. Вся жизнь расписана наперед по сезонам и временам года. И я сильно вам тут навру, если скажу, что на ночь тут кто-то любит почитать пусть не Мопасана, то хоть Донцову... И все же, с кем из местных на Ямале не говорил, все в одну дуду: если родился тундре, пожил в чуме, так всю жизнь по ним скучать будешь и при малейшей возможности туда побежишь, чтобы хоть недельку пожить, как прежде, подышать ароматом отцовского очага... Так что и в тундре все же есть своя романтика. Только называется, видимо, по-другому…